Гробыня вылетела из комнаты на какое-то свидание, а Таня, так и не найдя себе занятие получше, уселась на подоконник древней крепости подумать. Сидела Гроттер, сидела, а тут, от куда ни возьмись – купидон! В чёрных очочках и в красных трусах. Влетел на полном ходу, увидел, что адресат сидит практически вне помещения, отрапортовал:

-Гроттер Татьяне, комната с Черными Шторами, Тибидохс, остров Буян, Россия, - он немного опустил очочки с распухшего носика.

-Ну, бросай, я поймаю.

Купидон сорвался с места и, уже над Таниной головой, выпустил тяжёлый свёрток от Пуппера. По привычке девушка вытянула руку и поймала небольшую коробочку, потянувшую её вниз. Таня даже ойкнуть не успела, однако прохрипеть – да.

Гробыня, смеясь, открыла дверь и ввалилась туда вместе с Клоппиком и Гломовым.

-Оп-па, а куда сиротка делась? – Мимолётно удивилась Склепова и тут же махнула рукой: - А, ладно! – Плюхнулась, не разуваясь, на её кровать и стала поедать конфеты, не так давно присланные Тане Гурием. – Клоппик, давай, тащи стол, в карты играть будем!
Гломов подошёл к распахнутому окну и побледнел:

-А-а-а… таам… эээ… оуууы…

-ГУня, прекрати! – Гробыня встала и, кряхтя что-то про старую больную женщину, которой даже умереть сил нет, подошла к Гломову.

– Ну, что там?

Перевесилась через подоконник и округлила глаза:

-Танька! Сиротка! Померла! А-а-а-а! – завизжала она. Слишком сильно высунулась и потому вывалилась. Гломов прыгнул вслед за ней с криком: «Ловлю!». Не поймал.

Клоппик выпрыгнул с мыслью: «А я тоже умру?». Умер.

Спустя несколько часов воплей Тибидохсцев о том, что под окнами, во рву, лежат четыре разбившихся тела, Ягун, оставив за дверью рыдающую Лоткову, подошёл к тому же злополучному окну. Лоткова всё-таки вошла, села на подоконник и стала смотреть вниз, где всё уже убрали.

-Представляешь, Ягунчик, а вот Танька тут сидела столько раз… а вот… упала…

Дверь в помещение распахнулась и, ничего не видя перед собой, вбежал Гурий. Ягун попытался его догнать и не дать сшибить Катю из окна, но не успел.

С диким «Таня! Нет!» Пуппер остановился у самого окна, Ягун не успел затормозить. В итоге все трое непонятным клубком вылетели из башни.

Верке и Дусе было слишком любопытно, что там, когда умираешь, и они выпрыгнули тоже, с диким визгом и зажмурившись.

Оказавшись, наконец, на месте последних секунд Таниной жизни, Ванька вздохнул, взобрался на подоконник и смело шагнул: он пойдёт за Таней всюду, даже в загробный мир.

А вот Глеб, с горя, отдал свой дар первому попавшемуся малышу, расстрелял себя, для верности, тры-ты-тыхсом и прыгнул, потому что он будет добиваться Таниного сердца даже в загробном мире.

Тем временем дядя Дима драл за ухо Купидончика и шипел на него:
-Что же ты наделал, юродивый?! Про кого мне теперь писать?